Душа просила ананасов в шампанском, а организм требовал водки.

По ее душе пробежала теплая волна. Странно, хотя ей и раньше было знакомо это чувство, она не обращала на него внимания. Внезапно тело ее подхватило порывом. Ветер окутал ее огромной безликой массой. Что-то встрепенулось внутри. Все, кроме ветра, казалось чуждым ей, оно приходило и пропадало навек, а ветер… Ветер просто был. Был везде. Всегда. А она, равно как другие, знала это. Всю жизнь знала. Знала, что он рядом, стоит лишь поймать его за хвост, и сказать «Ага-а-а!!! Теперь ты мой!!»

Она повернулась лицом. Лицом к бесконечности. Перед глазами простерлось поле, полное огромных жизнерадостных бутонов.

Он подхватил ее и закружил, хотя, впрочем, она ждала того. Она летела, гонимая ветром, разрушая пустоту и тишь. Воздух бил по ушам, а с глаз, отчаянно переливавшихся странным алчным блеском, серебристыми струйками бежали слезы. Казалось, она боялась, что ветер уйдет, бросит ее в безжизненную, бездонную пустоту, ослабев или исчезнув совсем.

Нельзя сказать, что она не хотела расстаться с ветром, видимо даже она была насквозь счастлива. Нет, лишь была, пока был ветер.

Падение и полет. Одно включает другое. Когда ты падаешь – ведь тоже летишь, но ровно до земли, до нуля как говорят. Ведь земля – это истинное воплощение абсолютного нуля, она дает – она забирает. Но то, что исчезает, исчезает лишь для того чтобы появиться снова. Но иначе, по-другому, и лишь единицы потом вспомнят, что те двое были связаны паутинкой материи.

Ветер. Ветер питал и наполнял ее, равно как наполнял жизнью паруса далеких кораблей.

Она так боялась потерять это чувство, что сама стала ветром. Ветер уже не был внутри ее, он не был и извне, а она сама более не тревожила души ветра. Она стала частью потока, причиной которому являлась любовь, огромная, как бесконечномерное пространство, мощная, как континуум. Любовь незаметно прокралась к ней, под руку с ветром, заполнила каждую клетку ее тлеющего тела, каждую частицу ее души. Перед ее образом раскрылся цветок души мира.

А результат был лишь подобен желанию построить бесконечно высокую стену, с которой некто господин наверху сносил каждый раз бесконечно удаленный от земли кирпичик, не давая завершить конструкцию. Казалось, они строили стены собственной тюрьмы. Всю жизнь лишь этим занимались. Лишь только ему и ветру удавалось колебать стены.

Кроме этого чувства, волнения внутри, обжигающего нервы и леденящего сердце, ветер не получал от жизни ни малейшей отплаты. Ничего не имея, он отдал ей лишь крупицу души мира.

Она сама стала ветром…