Срываю образы, плодам подобно, кладу на окошко и жду, пока закраснятся и созреют. Или собираю упавшие и пропитавшиеся землей.

Образы истлевшие, изгложенные червями меня также интересуют. Раскиданные на бумагу, они складываются в чудную картину, слипаются мозаикой и опадают неслышно шурша, кусочками старой штукатурки.

"Чёрные силуэты деревьев паутиной вплелись в стены колодца. Воздух чуть парил, впитывая всю его бесконечную глубину. Самое удивительное, что не пахло никакой замшелостью, ничего подобного! Тихо и уютно у нас, на дне. Ни ветерка. А люди не как мыши, а, скорее, как пауки неслышно плетутся мне вслед.
Я не знаю, сколько здесь, до верха. Мы на дне, а сверху покачивается луна. Мерцающий щит надежды – она обозначает место выхода из колодца – пресловутого бесконечного туннеля мироздания. Луна, как предвестник солнца".

(На спецсеминаре любимой лаборатории, 6.10.2004)